___domain___ Секреты магии.
Говард Лавкрафт
Иные боги и другие истории (сборник)
© О. Алякринский, перевод, 2013
© И. Богданов, перевод, 2013
© В. Дорогокупля, перевод, 2013
© О. Мичковский, перевод, 2013
© Е. Нагорных, перевод, 2013
© Р. Шидфар, перевод, 2013
© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2013
® Издательство Иностранка
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Теперь мы общаемся со всеми и ничего не говорим. Но даже это не конец его анализа. Куда мы можем пойти, чтобы найти истину, которая выдержит испытание временем? Наше общество находит истину слишком сильным лекарством, чтобы переварить неразбавленным. В чистом виде истина - это не вежливый удар по плечу; это воющий упрек. Моисей, сбитый с горы Синай, не был Десятью предложениями; они - Заповеди. Явная красота Заповедей заключается в том, что они кодифицируют в нескольких словах приемлемое поведение человека, а не только тогда или сейчас, но на все времена.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Главные Соки и Соли (сиречь Зола) животных таким Способом приготовляемы и сохраняемы быть могут, что Муж Знающий в силах собрать в Доме своем весь Ноев Ковчег, вызвав к жизни из праха Форму любого Животного по Желанию своему; подобным же Способом из основных Солей, содержащихся в человеческом Прахе, Философ может, не прибегая к запретной Некромантии, воссоздать Форму любого Усопшего Предка, где бы его Тело погребено ни было.
Трудно поверить, что крупная американская фигура осмелится так говорить. Но Тед Коппел прав. «На месте истины мы обнаружили факт; для моральных абсолютов мы заменили моральную двусмысленность». Десять заповедей, которые вечны. Мы переходим через титульную страницу, чтобы перейти к первой главе. Но это критическая ошибка, потому что эти слова говорят, кто говорит.
Что он сказал? «Все эти слова». Итак, откуда взялись Десять Заповедей? Это не «Десять предложений о лучшей жизни» или «Десять способов, которые вы должны учитывать» или «Десять привычек высоко успешных людей» или «Десять способов подняться на лестницу» или «Десять идей, которые могут вам помочь».
Глава первая
Развязка и пролог
Недавно из частной психиатрической клиники доктора Вейта, расположенной в окрестностях Провиденса, штат Род-Айленд, бесследно исчез чрезвычайно странный пациент. Молодой человек – его звали Чарльз Декстер Вард – был с большой неохотой отправлен в лечебницу убитым горем отцом, на глазах у которого умственное расстройство сына развивалось от невинных на первый взгляд странностей до глубочайшей мании, таившей в себе перспективу буйного помешательства либо полного перерождения личности. По признанию врачей, этот случай поставил их в тупик, поскольку в нем наблюдались необычные элементы как физиологического, так и сугубо психического свойства.
Бог говорил все эти слова, поэтому они имеют прочную моральную власть. Бог говорил все эти слова, поэтому нам не нужно задумываться о его намерениях. Бог сказал все эти слова, поэтому мы должны принять их всех с полной серьезностью. Бог говорил все эти слова, поэтому мы должны уделить этим словам наше основное внимание.
Что же тогда мы обнаруживаем, когда приходим к Десять заповедей? Вот, наконец, объективный стандарт для правильного и неправильного. Вот, наконец, наше «место стоять», на котором мы можем делать правильные моральные суждения. Вот, наконец, универсальный набор моральных принципов.
Прежде всего, пациент казался старше своих двадцати шести лет. Бесспорно, душевные болезни быстро старят, но здесь дело было не столько в его внешности, сколько в том едва уловимом выражении, какое обычно появляется лишь на лицах глубоких стариков. Во-вторых, жизненные процессы его организма протекали совершенно особенным образом, прежде неизвестным в медицинской практике. В дыхательной и сердечной деятельности больного наблюдалась загадочная аритмия; он почти лишился голоса и мог только шептать; пищеварение было до крайности замедленным, а нервные реакции на простейшие внешние раздражители не имели ничего общего со всеми наблюдавшимися ранее реакциями, будь они нормальными или патологическими. Кожа стала неестественно холодной и сухой; лабораторные исследования срезов тканей показали, что они приобрели необычную грубость и рыхлость. Большая овальная родинка на правом бедре рассосалась, а на груди появилось очень странное черное пятно, которого прежде не существовало. В целом все обследовавшие его врачи сходились во мнении, что процесс обмена веществ у Варда практически затормозился, и не могли найти этому феномену ни прецедента, ни какого-либо объяснения.
Они регулируют христианское поведение
Они никогда не были отменены. Они никогда не были превзойдены. В этот момент мы входим в богословское минное поле. Вы правы. Мы не «под законом», а «под». Но внимательно обратите внимание на следующее предложение: Под «изяществом»не отменяет Десять Командующих. Позвольте мне изложить этот вопрос так ясно, как только смогу. Мы не спасены, соблюдая Десять Заповедей. Никто не попадет на небеса, соблюдая Десять Заповедей, потому что никто не сможет их сохранить! Но это только половина истории. Хотя мы не спасены Десятью Заповедями, мы все в безопасности.
С точки зрения психики случай Чарльза Варда также был единственным в своем роде. Его безумие не походило ни на одну душевную болезнь, описанную даже в самых подробных и авторитетных научных источниках, и сопровождалось расцветом умственных способностей, которые могли бы сделать его гениальным ученым или выдающимся общественным деятелем, если бы не приняли столь неестественную и даже уродливую форму. Доктор Виллет, домашний врач Вардов, утверждает, что объем знаний его пациента в областях, выходящих за пределы его мании, неизмеримо возрос с начала болезни. Нужно сказать, что Вард всегда питал склонность к научным занятиям, и особенно к изучению старины, но даже в самых блестящих из его ранних работ не видно той удивительной точности суждений и того умения вникнуть в самую суть предмета, которые он позднее обнаружил в разговорах с психиатрами. При наличии у молодого человека столь выдающихся способностей было нелегко добиться разрешения на его госпитализацию; и только ввиду засвидетельствованных многими людьми странностей поведения, а также незнания им самых элементарных вещей, что казалось невероятным при его интеллекте, Вард был наконец помещен под наблюдение в лечебницу для душевнобольных. До самого момента исчезновения он читал запоем и был блестящим собеседником, насколько это позволял его голос, на каковом основании иные проницательные личности, и в мыслях не державшие возможность его побега, во всеуслышание предсказывали, что пребывание Варда в больничных стенах не затянется.
Предположим, что в горах Колорадо страшный шторм сметает узкий мост через крутое ущелье. Путешественник, происходящий посреди ночи, видит, что произошло, и строит временный знак: Мостик! Опасность! Через час появляется человек, у которого было слишком много пить. Размышление о знаке ручной работы - это шутка, которую он двигает вокруг кривой только для того, чтобы обнаружить слишком поздно, что мост действительно отсутствует, погрузившись в его смерть на скалах внизу. Он умер, потому что проигнорировал предупреждающий знак.
Десять заповедей похожи на этот предупреждающий знак. Это Божий способ сказать: Предупреждение! Один маленький мальчик вернулся из воскресной школы, возбужденной волнением. «Что вы узнали сегодня?» Спросила его мать. Мама, это было здорово. Мы узнали все о десяти командованиях! Он прав! Десять Заповедей - это действительно Десять Коммандос Бога, которые держат нас в безопасности и указывают путь к счастью.
Достоточно небольшой, но очень интересный рассказ Лавкравта, скорее напоминает миф, чем обычную историю. События, отображонные в рассказе мне были вдвойне интересны, поскольку побывав в Тибете я попал немного в похожую ситуацию, когда был там в творческом отпуске. Мы путишествовали в двоем с гидом и как-то раз пришли в одну деревушку в которой мы должны были заночевать. Мы пришли слишком рано и еще пол дня было в переди. В той деревушке находился храм у подножия небольшой горы (ну гдето 700 м + те 4 500 тыс на которых стояла деревушка). Короче уломал я гида пойти на ту гору, хотя он меня предупреждал, что это гора Богов и туристы на нее не ходят. Подьем и спуск - это отдельная история, но короче: после того как мы спустились с горы у меня всю ночь был жар, болела голова и меня рвало (вообщем горная болезнь). Когда же я рассказал гиду о проишествмм он сказал, что предупреждал меня что нельзя заходить на гору Богов. И хотя мы поднимались потом и на более высокие участки горная болезнь ни разу не давала о себе знать. Моя история, как и история Лавкрафта поучает тому, что Богам лучше не кидать вызов, какими бы они не были:pray:
Они указывают на «Дорожную карту» Бога к счастью
И это подводит меня к третьей причине, по которой мы должны изучать Десять Заповедей. И это их образ Бога - «Нет, нет, нет, не делай этого, не делай этого, не веселясь, не наслаждайся жизнью, если тебе это нравится, это, вероятно, неправильно». Люди думайте, что Бог любви никогда не скажет «нет»! Ничто не может быть дальше от истины. Если вы любите кого-то, вы будете любить их достаточно, чтобы сказать «нет»! Несколько дней назад вошел молодой человек, чтобы увидеть нашего молодого пастора Боба Боермана.
Оценка: 10
Чтож это еще один кусочек далекого и фэнтезийного мира, который уже живет и описан в таких произведениях как «Искания Иранона», «Рок, покаравший Сарнат», «Сонабулический поиск неведомого Кадата». Этот мир довольно интересен и невозможен одновременно, он самостоятелен и весьма претенциозен. Этот мир - отличная площадка для философско-фэнтезийного жанра, жанра мифа, жанра притчи. Поэтому Лавкрафт так легко и непринужденно использует этот мир в благих целях, он доносит до читателя красивые и глубокие истории, обрамляя повествование лаконичным языком, немного непривычным, но завораживающим и многоступенчатым.
Он сказал Бобу, что одной из причин, по которым он не хочет стать христианином, является то, что христианство является такой негативной религией. Он также сказал, что он счел невероятным попросить подростков воздержаться от секса, пока они не поженились. Как Бог мог просить кого-нибудь сделать подобное? Боб ответил, что если он увидит одну из своих трех дочерей, играющих посреди Лейк-стрит, он не отступит и скажет: Ну, дети будут детьми. Нет, он кричал своим девушкам: «Не играйте на улице».
Если они пожаловались, он забирал их и выносил с улицы. Иногда вам нужно любить людей, чтобы сказать «нет»! Это то, что Бог делает в Десяти Заповедях. Он любит нас достаточно, чтобы сказать «нет». Мы можем не понимать этого, мы можем не видеть его прямо сейчас, мы можем думать, что наш путь лучше, но Бог, который видит все и знает, как должна работать жизнь, дает нам эти заповеди как способ быть счастливыми так и навсегда.
Сюжет этого рассказа может так же трактоваться, как некая притча. Ведь мы имеем двух героев непохожих друг на друга, и по задумке автора на примере судьбы одного из них мы должны понять, учитывая поведение другого, кто же прав в этой ситуации а кто виноват, кого сгубил собственный характер и предвзятое мнение, а чью жизнь сохранил страх.
Есть еще один способ взглянуть на это. Предположим, мы превратили заповеди в блаженства. Они выглядели бы примерно так. Блаженны те, кто первым положил Бога. Блаженны они, которые не нуждаются в замене. Блаженны они, которые чтят имя Бога. Блаженны те, кто чтят Божий день.
Блаженны чести своих родителей. Блаженны они, которые ценят жизнь. Блаженны те, кто соблюдают брачные обеты. Блаженны они, которые уважают собственность других. Блаженны любящие истину. Блаженны они, которые учатся искусству удовлетворения. Кто сказал, что Десять заповедей слишком негативны? Переверните их, и вы найдете десять самых позитивных заявлений о жизни, когда-либо написанных.
Атмосфера так же имеет свою магию и завораживает читателя своей мистической стороной. Ведь автор пытается донести и вложить в этот мир некоторый фундамент, написать историю этого мира и уже отталкиваться от этого, как от данного. Мы узнаем о богах, живших когда-то на этих землях. И тут прослеживается некоторая грань, с помощью которой писатель пытается разделить этих богов на до и после, на сильных и слабых, на локальных и глобальных, если можно так выразиться. И если рассматривать все творчество Лавкрафта так глобально, как только это возможно, то можно проследить эту связь и множественные попытки автора вплести и уровнять все свои созданные вселенные, подвести черту под общим знаменателем и выстроить какую-то свою неподвластную объяснениям последовательность миров, их сотворение, их жизнь и увядание. Ведь что такое Мир Катада и Ултара? Может это наш мир, да только настолько древний, что мы не можем его узнать по описанию.
Некоторые люди называют Десять заповедей узкими. Ну, в каком-то смысле они узки в том, что они навсегда исключают такие вещи, как убийство, прелюбодеяние, ненависть, воровство и лжи. Если это узко, нам нужна вся узость, которую мы можем получить. Узкие десять заповедей? Да, но так есть каждая взлетно-посадочная полоса в мире. Ни один пассажир не хочет, чтобы пилот пропустил взлетно-посадочную полосу и приземлился на поле. Как бы вы себя чувствовали, если капитан объявил через домофон, что ему было скучно приземлиться в аэропорту О'Хара, поэтому он решил приземлиться на автостраде Эйзенхауэра?
«Другие боги» - это объявление, это претензия к этому миру. Лавкрафт берет этот мир и ставит своей авторитетной писательской рукой на полку с другими мирами, логически связывая их незримыми нитями. Другие боги - это Азатот, Йог-Сотот, Шуб-Ниггурат. Они настолько могущественны и глобальны, что незримое их присутствие внушает страх и ужас у тех земных богов, которые в страхе ушли и покинули свой мир, в котором теперь будут новые хозяева.
Слушай, когда ты в воздухе, тебе нужен ограниченный пилот. Вы не хотите, чтобы какой-то креативный летчик-шутер собирался приземлиться на автостраде. Вы хотите, чтобы узкий парень, который каждый раз садится на ту же полосу бетона. Может быть, но эта узкая лента тротуара - это действительно широкая дорога, которая ведет к безопасной посадке.
Десять заповедей могут казаться вам узкими, но они указывают путь к счастливой, исполненной жизни. Кто-то сказал: «Ты делаешь то, что не так, но ты не можешь заставить его работать». Это глубокая правда. Десять заповедей дается Богом, чтобы показать нам, «что работает».
Именно так я понял данное произведение. 9 из 10.
Оценка: 9
Маленький шедевр Лавкрафта, представляющий собой абрис его метафизики.
Существуют две категории богов. Первая - это земные боги. Лавкрафт не называет их имена, но очевидно, что они нам хорошо известны. Это Христос, Аллах, Зевс, Один и проч. Эти боги слабые, трусливые, они уступают напору человека, прячась на все более и более недоступных горных вершинах. Все, что они могут, это тосковать по былым забавам, да танцевать в редкие минуты спасительного забвения. Несмотря на то что они не показываются людям, среди последних есть такие, которые легко вычисляют богов: их передвижения, их затеи, их суть. Короче говоря, это слабые боги для слабых людей.
Что требует от нас первая заповедь?
На этом фоне мы переходим к рассмотрению Первой заповеди: «У вас не будет других богов передо мной». Обратите внимание, что заповеди начинаются с Бога, а не с человека. Мы начинаем с вертикали, а не по горизонтали, потому что до тех пор, пока у человека не будет правильные отношения с Богом, его отношения с другими людьми никогда не будут правы. Даже порядок заповедей учит нас, что Бог должен прийти первым.
Мы можем подвести итог учению этой Заповеди в трех простых утверждениях. Ваш Бог должен быть Богом Библии. Вот где начинается Десять Заповедей. Радость Давидман говорит так: «Что бы мы ни хотели, что бы мы ни любили, то, что мы находим достойным страдания, будет плодом Мертвого моря в наших устах, если мы не вспомним, что Бог на первом месте».
Но есть иные боги! Иные всему, что мы можем знать, помыслить, представить даже в самых ужасных кошмарах. Эти боги по-настоящему могущественны: им подвластны сами законы Вселенной, так что они могут сделать и верх низом, а низ верхом. Их имена тоже не называет Лавкрафт, но секрета здесь нет - это Азатот, Йог-Сотот, Шуб-Ниггурат и проч. Земные боги для них - словно овечки на пастбище. Что же для них люди? Ничто. Пыль. Иным богам незачем скрываться от людей по недоступным кручам, незачем и отвечать на молитвы и призывы. Они являются, когда хотят, берут, что хотят, неподвластные никому, неисчислимые ни для кого, даже для самих себя. Это настоящие Боги. О них - все творчество Лавкрафта.
Но что это значит в практическом смысле? Человек купил статую Христа на аукционе и положил ее в гостиную. На следующий день его жена решила, что статуя принадлежит другой комнате. Когда их пятилетняя дочь увидела, как ее мать двигала статую, она выпалила: «Куда ты собираешься поставить Бога?».
Где вы собираетесь положить Бога? Вот что просила первая заповедь: Куда ты собираешься поставить Бога? Будет ли он на первом месте в вашей жизни? Или ты будешь придерживаться его в каком-то месте, где он не причинит никаких неприятностей? Это сообщение, которое звонит с горы Синай. Он должен быть первым в твоей жизни. И это означает лояльность к нему.
Пара слов о русских переводах. Хотя рассказ представляет собой небольшую поэтическую зарисовку, так что переводчикам вроде бы трудно напортачить, тем не менее это им вполне удалось. Наиболее приемлемый вариант - у Дорогокупли, который я и советую. Володарская традиционно обедняет язык Лавкрафта, а Бавина, при общем неплохом уровне, делает несколько диких ляпов. Например, у нее герои «вырубают» себе дорогу сквозь горы деревянными (!) палками, хотя в оригинале речь идет лишь о том, что они помогают себе посохами. Или уж совсем запредельное выражение «пропастная бесконечность«! Во-первых, если хочется образовать прилагательное от слова «пропасть», то нужно взять «бездонная», во-вторых, у Лавкрафта наоборот infinite abysses, то есть «беспредельные бездны». Как тут не пожелать, чтобы переводчики Лавкрафта сами не пропадали в таких вот «пропастных бесконечностях«!
В одной из своих книг Чак Колсон рассказывает о том, чтобы поговорить с группой индусов в Индии. Когда он поделился своим свидетельством об Иисусе Христе, он нашел их необычайно внимательными. Они улыбались, кивали и соглашались со всем, что он говорил. Для индусов Иисус - один из многих богов. Для них ваш «прием» Христос подобен тому, как они принимают другого бога в свой список богов. Иисус - всего лишь один из многих богов для индусов.
Несколько дней спустя Чак Колсон говорил с другой аудиторией индусов и имел аналогичный опыт. Но на этот раз после этого появился индуистский ученый и сказал: «Я верю в то, во что вы верите». Он не только один из многих или даже лучший из многих, но он единственный истинный Бог, который появился на земле в человеческой плоти.
Оценка: 10
«Другие боги» - пример религиозно-мифологического синкретизма в лавкрафтовской мифологии. С одной стороны, эти боги «незнаемы» и «непознаваемы», хотя и называемы - так, что, с другой стороны, простой человек вполне может знать их «житьё-бытьё». Иными словами, придающее эпическое звучание возвышенное представление о божественном переводится из области мифологии и религии на уровень фольклора. Носителем фольклорного сознания выступает герой – Премудрый Барзай, стремящийся к поистине алхимическому единому восстановлению своего знания о богах. При этом он, в сущности, не знает ничего о том, кто такие эти боги: ему известно только, как они живут, их образ жизни, способ бытия. Всё это он и хочет проверить и собрать свои сведения воедино, но сделать это решается в исключительную «ночь странного затмения». Ему противопоставлен юный кумирослужитель Атал: в отличие от Барзая, он молод, принадлежит молодой культуре, и, соответственно, поклоняется и служит уже совсем другим богам, приближенным к земле и человеку. В своём движении к заветной цели Барзай достигает обожения – но совершается это не по божественной воле, а тогда, когда он сам видит богов. В этом ярко проявляется одно из принципиальных различий между лавкрафтовскими божествами и религиями спасения: боги мифов Ктулху нечеловеколюбивы, они не хотят возвеличивания человека и уж тем более его обожения. Подобная идея могла возникнуть только уже для промежуточного уровня между ними и собственно людьми – для новых божеств в новых религиозных системах, которым соответствует уже наше современное сознание. Но и здесь обожение оказывается изначально скрыто, и потребовалась полемика св. Иринея Лионского и Климента Алексанлрисйкого с гностиками, чтобы прийти к пониманию и утверждению этого постулата. Вместе с тем, нелюбовь лавкрафтовских богов к человеку в пределе приводит к мысли о том, что они испытывают неуверенность в отношении людей, а в чём-то даже, возможно, и боятся его - опять же в силу того, что через посредничество не созданных ими самими новых божеств потеряли свой культовый статус для человечества. Отсюда возникает прометеево дерзание в поступке Барзая, каким его видит Атал. Наконец, в «Других богах» необычным образом явлен ужас - строго говоря, он не показан, а услышан: Атал слышит горделивые речи Барзая, в которых тот превозносит себя над богами, но вслед за тем он встречается уже с силой иного порядка, и если до этого он своими словами и действиями «отрицал» древность земных богов, то теперь уже и её, и Барзая «отрицают» древнейшие небесные боги. Герой падает в небо - перед нами, без сомнения, один из самых жутких образов, созданных Ховардом Филлипсом Лавкрафтом. Пожалуй, лучше всего уникальный сплав религии и мифа в сказовой основу этой истории был определён самим же автором в другом его произведении, «Сон о неведомом Кадате»: «Один старый кумирослужитель сумел даже взойти на высокую гору, дабы подсмотреть их танец при лунном свете. Он потерпел неудачу, а сотоварищ его преуспел в этом деле, и как он пропал, того не скажешь словами». Перед нами ещё одно превращение «наоборот»: оказывается, именно юный Атал выступает как главное действующее лицо, как принципиально важная для лавкрафтовского мира фигура связующего звена, живой памяти поколений. Потерпев поражение, он выжил, а Барзай, одержав победу, погиб.
Вы должны передать свою полную и верную преданность этому Иисусу Христу, который пришел с небес - к нему и ни к кому другому. Индуист подумал и сказал: Вы правы. Иисус Христос должен быть первым местом в вашей жизни. Он не разделяет славы ни с кем, ни с чем-либо. Он должен быть первым, а не просто первым среди многих или лучших из остальных, но он должен быть во всех отношениях превосходным.
Первая заповедь призывает нас к личной честности относительно нашей конечной верности. Возьмите пять минут на этой неделе, чтобы побыть один в тихом месте и ответить на эти вопросы: кто или что мой бог? Если мы честны, некоторым из нас не будет легко справляться с этими вопросами, потому что они исследуют сложный и глубокий уровень. Вы говорите: «Иисус Христос - мой Бог». Действительно ли он? Имеет ли он свою полную преданность? Возможно ли, что, утверждая, что поклоняется Иисусу Христу, вы на самом деле поклоняетесь совершенно другому набору богов?
Оценка: 10
«Другие боги» - это весьма неоднозначное и не вполне простое для оценок творение Лавкрафта. Стиль написания и сюжет разительно отличаются от большинства других работ мэтра, что, несомненно, идёт только в плюс. Рассказ не только не теряет в качестве, а наоборот получается даже лучше некоторых мистических произведений мечтателя из Провиденса. Секрет кроется в простоте повествования, которое выбрал за основу автор. Без всяких лишних и ненужных отступлений мы движемся вперёд вместе с сюжетом и, с удивлением отмечаем: у новеллы есть свой скрытый шарм. Возможно причина в том, что Лавкрафт отступил от привычного по другим работам описания вторжения кошмарных тварей в наш мир. Здесь он демонстрирует нам свой многогранный талант во всей красе. Из внешне простой и легко доступной для понимания истории, поначалу не несущей в себе почти никакого мистического оттенка, мы, вдруг наблюдаем мгновенную метаморфозу, оборачивающуюся неожиданным жутковатым эндшпилем. Лавкрафт не перестаёт удивлять и восхищать своим умением писать столь интересные и разные рассказы. Про автора можно сказать многое, но достаточно будет лишь одного и при этом главного: Говард Филлипс Лавкрафт - писатель от Бога. Больше мне добавить нечего, да, пожалуй, и не за чем. Читайте рассказ и вы не пожалеете.
Оценка: 10
Не оправдывающая себя притча. Ее сюжет повторяется в «Сомнамбулическом поиске Кадата», а смысл слишком скуп и прост, чтобы привнести что-то новое в создаваемую спектром произведений Лавкрафта мифологию. Мне кажется, Лавкрафт проиграл с выбором формы - в виде стихотворения, которое, вполне возможно, пополнило бы сборник «Грибов с Юггота» это был бы шедевр (правда, только если уместилось бы в сонет). А так - хлам.
Оценка: 1
Странная штука. Множество названий, просто перегруз, которые ни о чем читателю не говорят. Хотя усмотрел для себя несколько приятных авторских сравнений и оборотов.
Сюжет банален в духе «не суй свой нос куда не следует», подтверждающий творческую философию произведений Лавкрафта, что человек лишь окраина Вселенной, а не ее центр. Мутновато местами, хоть и рассказ очень короткий.
Я так понимаю это нечто предисловия к «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», чтобы лучше читалось.
В итоге ни рыба ни мясо, ни то ни се.
Оценка: 5
Рассказ написан в манере «Кадата» (наверно это свойственно всем произведениям «Сновидческого цикла»): названия, географические объекты, имена льются рекой, типа они должны о многом нам рассказать.
Рассказ является двойником «Показания Рэндольфа Картера», который буквально потряс... здесь же видишь вторичность сюжета, особенно в одном сборнике, где эти два рассказа идут друг за другом.
Оценка: 4
Лавкрафт творит собственную мифологию.
И, как и в любой мифологии, сюжетная линия тут неважна - это настоящая песня в прозе, поток слов, которые, минуя голову, заходят прямо в сердце.
Оценка: 9
«Другие боги» - рассказ, который относится к той категории произведений, что стóит прочесть только ради концовки. Основная часть повествования предельно проста и не особо увлекательна (хотя, замечу, написан рассказ таким красочным языком, что этот фактор можно назвать в качестве второй причины, по которой могу рекомендовать его к прочтению).
Точнее, подкупила меня не столько концовка (она, для читателей, хорошо знакомых с творчеством Лавкрафта, на 100% предсказуема), сколько одна фраза - слова, которые прокричал Барзай Мудрый перед своим таинственным исчезновением: «Я падаю в небо!». Удивительные слова, если глубоко вдуматься. В этом коротком предложении - экспрессивный и емкий образ инверсии мироустройства, обращения его в Хаос. Лично для меня эта фраза является своего рода девизом литературы Лавкрафта и вообще weird fiction.
